Впечатления после изучения следственного дела прадеда Франтова Б.А.
| 25.03.2020 14:00
Когда я читала дело прадеда меня впечатлили несколько вещей:
(в произвольно порядке, не по мере значимости)
1. Насколько человек, его жизнь, быстро сбрасывались со счетов. В феврале во время обыска забрали фотографии, папки с документами и картами по его преподавательской деятельности, разные личные письма и документы. А в мае (ещё не было осуждения, толком даже следственных действий) уже составлен акт об уничтожении всех эти бумаг как не имеющих ценности для следствия. Они их просто сожгли.
2. Как людей «мариновали»: первый допрос только через месяц после ареста. Пусть гадает, сидя в камере, что случилось.
3. Как люди топят своих знакомых, заявляя на них в органы, основываясь на том что:
— он похож на человека которого я видела 18 лет назад
— 20 лет назад он был офицером, вращался среди таких же, не знаю что он совершил, но он наверняка был против советской власти и точно не наш человек
4. Как люди (военные, наверняка сильные и смелые мужчины, участвовавшие в боевых операциях), доведённые следствием до отчаянья, готовы были давать показания на сослуживцев и родственников. Я потом прочла биографию того человека, на основании показаний которого возникло дело и строилось основное обвинение, он же потом давал показания для реабилитации.
5. Как близко подобралась беда к прабабушке. Под неё явно рыли, были прямые показания на неё. Как это не прошло катком напрямую по её судьбе — просто чудо.
6. Как много людей было внештатными сотрудниками НКВД, оказалось, что и прадед среди них был. Никаких подробностей не написано в деле, его просто обвинили ещё и в том, что он скрыл своё участие в «белогвардейском отряде» когда его завербовали.
Конечно я подобные вещи читала в разных публикациях и биографиях других репрессированных, но, когда я увидела, как это коснулось моей семьи, чувства гораздо сильнее.
Были две вещи, которые мене принесли положительные чувства:
1. В нашей семье говорили, что на прадеда донесли. И шёпотом добавляли, что возможно прабабушка или её второй муж. Мол плохие отношения у них были. Мне не хотелось в это верить и я боялась обнаружить подтверждение этому. Но, к счастью, ничего подобного в деле не было. Донесли на прадеда совсем другие люди.
2. В какой-то момент прадед был сломлен настолько, что дал показания против прабабушки. Его довольно много спрашивали о ней (её вина, что она из дворянской семьи и девичья фамилия заканчивалась на -ская, т.е. похожа на польскую), и он согласился — мол да, она польская шпионка. Но позже он опомнился и заявил о том, что те показания были даны под давлением и они не правильные, потребовал уничтожить их. Самое интересное, что в деле этих показаний нет, только сведения об этом. Значит, действительно уничтожили?
Кстати, ещё в деле был конверт, в нём краткий допрос, из которого ясно, что прадед отказался от некоторых собственноручно написанных показаний. А дальше несколько листов — он подробно рассказывает как занимался шпионажем в пользу польской разведки. Чего, естественно, не было. Не было этого и в обвинении.